Город на котурнах

В октябре 2008 года мэр Иркутска Владимир Якубовский подписал постановление «Об утверждении перечня предложений о возведении произведений монументально-декоративного искусства и монументально-декоративной живописи на территории города Иркутска».

Чьи предложения — из документа понять нельзя. Но перечень примечательный. Его можно рассматривать как заявление о намерениях образца 2008 года, как скульптурно-памятниковый репертуар различных (вне)городских интересантов и одновременно городской власти.

Оставим за рамками мемориальные доски (тема для отдельной статьи) и декоративные композиции и сконцентрируемся на памятниках и скульптурах. Какие и зачем предлагалось «возводить»? Ответ на последний вопрос есть в преамбуле постановления:

Художественное и идейное, как видим, шло через запятую, причем идейное при этом не на первом месте. Но в списке первенство принадлежало, совершенно очевидно, идейному. Посмотрим, что планировалось воздвигать.

В постановлении мы насчитали 28 объектов, которые — насколько можно судить по названиям — были свободны от идейно-дидактической и намеренно мемориальной нагрузки. В их числе восемь въездных знаков в город Иркутск и в его административные округа и 20 скульптур.

Во-первых, скульптуры должны были поместить в повседневную городскую реальность профессии (цирковые актеры, учителя), занятия (наука, IT, студенчество) и состояния горожан (материнство, влюбленности, встречи). Во-вторых, речь шла о восьми скульптурах, мозаиках и памятные знаках, призванных дать «художественное оформление» нескольким значимым местам, подчеркнув их смыслы. Среди них — Виолончель, Книга желаний, композиции и мозаики на площади Труда, у ресторана «Киото», в сквере у аэропорта. Наконец, скульптурное решение должны были обрести три иркутских бренда — легенда о батюшке Байкале и дочке его Ангаре (в виде фонтана), омулевая бочка и бабр.

47 объектов из 75 должны были напоминать «населению» о великой истории и выдающихся персонажах. Среди них можно выделить несколько тематичеких групп:

Как видно, чаще других встречаются, во-первых, объекты, связанные с русской православной церковью (памятники и часовни в память о священнослужителях и разрушенных церквях), а, во-вторых - памятники деятелям науки и культуры.

Но любая классификация условна. Мы видим в постановлении пять памятников иркутскому купечеству и понимаем, что за предпринимательские подвиги предполагалось увековечить разве что Шелихова, а остальные купеческие имена вошли в историю города за общественную активность и/ или меценатство. То есть их тоже можно причислить к группе деятелей культуры.

Шесть памятников должны были напоминать о Великой Отечественной войне и её героях. Очень выразительна группа — связанные с гражданской войной. Один (согласно постановлению — «вместо утраченного») должен был стоять на месте братской могилы чехословаков, оставшихся в сибирской земле. Еще три памятника посвящались участникам боёв в декабре 1917 года. Памятник красногвардейцам предлагалось «перенести» от Белого дома на кладбище в Лисиху вместе с братской могилой, на которой он стоит. «Перенести» в кавычках, поскольку бетонный монумент на новом месте должен был быть «воссоздан в камне и металле». «Памятный знак» железнодорожникам-участникам декабрьских событий собирались реконструировать. Третий «памятный знак» должен был увековечить память погибших белых казаков, юнкеров и прапорщиков, похороненных в братской могиле у Успенской церкви (нынешняя площадь Декабристов).

Восстановление, перенос, реконструкция и установление нового знака (если рассматривать их вместе) могли бы стать попыткой сохранить память о событиях революции и Гражданской войны и при этом уравновесить память разных сторон и групп. Насколько реально это было в конце прошлого десятилетия и насколько реально сегодня — отдельная тема. Но подобные инициативы, оживляющие в памяти кровавые события, с одной стороны, пытаются снять остроту битв памяти, а с другой — активизируют тех, кто никак не идет на примирение.

Значительная группа памятников посвящена событиям, группам и конкретным персонажам дореволюционной истории. В память об Иркутском остроге планировали установить композицию «Первопроходцам» и отметить братскую могилу останков «первых иркутян», обнаруженных археологами на месте острога. О событиях 19 века должны были напоминать Московские и Амурские ворота, часовня в честь спасения Александра II и Арка в честь приезда цесаревича. Если обобщить, то память Иркутска должна сочетать уважение к подвижничеству землепроходцев, приращению российских земель с монархическим почтением.

В эту же группу можно включить и два памятника выдающимся государственным деятелям 19 века, проявившими себя как сибирские губернаторы — Сперанскому и Муравьеве-Амурскому. Вместе с тем три памятника должны были напоминать о драматических судьбах сосланных в Сибирь: польским повстанцам, декабристам и женам декабристов.

Добавим еще предложение воплотить в скульптурной композиции выпускницу девичьего института (обоснование: «пропаганда идеи воспитания и образования») и предложения, напоминающие о «советском веке» и вкладе иркутян в его достижения: памятники «комсомольцам-энтузиастам нового времени», «авиационной славе Иркутска» и героям социалистического труда.

Иногда обилие «отметок» большой Истории в городе фокусируются в одном месте. Так, на спортплощадке ремесленного училища в Знаменском предместье планировали установить памятный знак. Он должен был отметить место дома и усадьбы, где в разное время жили Шелиховы, иркутский губернатор Цейдлер, а еще позже — семья Трубецких. В одном знаке совершенно разные связи Иркутска с Историей.

В целом событий так много и они настолько многолики, что если воплотить все из них в камне и бронзе, то в исторической части города не останется пространства для настоящего, которое, безусловно, связано с прошлым, но в чем-то от прошлого должно быть и свободно. Даже в историческом городе и его историческом центре.

В завершении вспомним, что и это еще не все: постановлением также намечались различные действия по мемориализации или музеефикации четырех некрополей: Глазковского, Иерусалимского, лютеранского, Знаменского.

Помимо тематики в списке пожеланий (кстати, преимущественно не реализованных) интересна «идейная география». Из семидесяти с лишним предлагаемых объектов четыре десятка должны были украсить пространство исторического центра города и близких к нему территорий, из них только девять, судя по названиям, были свободны от идейно-дидактической нагрузки. В списке памятников и скульптур, предполагавшихся для других районов и округов Иркутска, пропорция была помягче — 22 «идейных» и 13 идейно нейтральных.

Анализ постановления 2008 года возвращает нас к статье одного из авторов этого текста — «Имперский воск. Семь историй из жизни иркутских памятников». Статья написана в 2010-м, и речь в ней шла о том, что монументальная скульптура в Иркутске как в городе с внушительным имперским прошлым, создала и удерживает семантическое поле, побуждающее к появлению новых идейно-дидактических скульптур. При этом для для скульптур иного рода — напоминающих, что «город — место жизни, а не только пространство, где расставляют идеологические знаки» — это поле совсем не благоприятно.

Этот тезис был повторен в книге, вышедшей в 2013-м году, но на тот момент он уже не был вполне справедлив: к тому времени в городе уже появились скульптуры и композиции, которые были обращены к повседневности. Произошло это во многом благодаря 350-летию города, но, прежде чем перейдем к этом сюжету, еще несколько слов о постановлении.

К концу 2019 года список воплотился в жизнь на десятую часть. Само постановление легло в архив. Инициативы различных людей и структур, заинтересованных в прибавлении скульптур и памятников в общественных пространствах города, привели к тому, что сегодня картина разнообразнее, чем в списке намерений, утвержденном постановлением мэра одиннадцать лет назад. Однако даже в архивном виде этот документ можно рассматривать как некоторую точку отсчета. Когда в городе появляется новый памятник или скульптура, с постановлением можно сверяться — наблюдая, реализуются ли прежние инициативы и сохраняется ли крен в историю.

В 2011 году отмечали 350-летие Иркутска. Юбилей города — мероприятие заметное и знаковое. Закономерно, что стать к нему причастным стремятся самые разные деятели, организации и те, кто находится у власти. О мотивах мы не гадаем. Равно возможно как желание сделать подарок городу и горожанам, реализовать заветный замысел, так получение заказа или любовь к удачно составленной смете.

Если говорить об установке памятников и скульптурных композиций, то юбилейный год оказался в два раза длиннее календарного. Всего к этой дате город получил около трех десятков объектов. Этот перечень стоит рассмотреть подробно: в нем можно увидеть отчетливые тенденции и запросы.

(1) Первой «юбилейной» скульптурой был бюст Пушкина, подаренный городу бизнесменом, меценатом и автором нескольких книжек стихов Виктором Бронштейном в октябре 2010 года. Этот случай не вполне об истории Иркутска, отчасти - личные мотивы, отчасти - дань культуре и поэзии. Но бюст был установлен у входа в супермаркет «Багира», а прежде на этом месте находился дом купца Кузнецова, куда, по легенде, графиня Муравьева привезла рукописи Пушкина.

(2-3) Первым памятным знаком стал «Памятный камень» в честь 350-летия Иркутска. Его установили с началом строительства водноспортивного комплекса. А в мае 2011 года на улице Франк-Каменецкого закладывается Аллея к 350-летию, в честь чего водружается памятный камень «С заботой о красоте вокруг себя».

(4−5) В июле 2011-го устанавливают памятник воинам десанта и спецназа на Аллее мужества (Советская, 121). Одновременно у памятника Жукову в Солнечном возникает Аллея ветеранов Великой Отечественной войны с информационными гранитными стеллами.

(6-9) Сентябрь 2011 года. Дни празднования юбилея. Памятник «Основателям Иркутска» (Якову Похабову), Поминальная часовня над братской могилой первых жителей Иркутска, памятник Святым Петру и Февронии Муромским, памятник жёнам декабристов.

(10−13) Но главное иркутское событие, происходящее в сентябре в связи с юбилеем — появление новой визитной карточки города, реконструированного квартала, названного в проекте «Иркутская слобода», но так и не расставшегося с административной нумерацией — «130-й квартал». Визитная карточка города оформлена художественной скульптурой, сочетающей тему региональных брендов и мотивов европейской культуры. К таким скульптурам можно отнести: «Птиц на ветке», «Мост поцелуев», скамью «Сердце», сооружение «Я люблю Иркутск».

Какая из композиций когда точно появилась, сейчас установить трудно. Для темы скульптурного наполнения общественных пространств Иркутска важно, что 130-й квартал как парадно вылощенное публичное пространство для приема гостей, стал с самого начала площадкой для скульптурных композиций, не обремененных идейной нагрузкой и не имеющих задач поддержать пиетет перед большой Историей.

(14−17) В том же юбилейном сентябре на центральной улице города (угол Карла Маркса и Литвинова) без торжественных открытий появляется стремительно ставший популярным «Турист», а на другой центральной улице (Ленина, вблизи фонтана на площади у Дворца спорта) декоративное сооружение «Солнечные часы». Одновременно на улице Трилиссера (бывшая 3-я Иерусалимская, затем 3-я Советская) появляется декоративное сооружение «Копейка» и на улице Марата еще один европейский знак — «Башня Биг Бен» (у стоматологической клиники).

(18) Добавим, что буквально перед сентябрьскими празднествами в День кино незаметно для властей и прессы около кинотеатра «Звездный» появляется скульптура «Киноманы», которая дает старт целой серии (если не сказать — парку) разнообразных композиций, которые мы сегодня видим у «Звездного» и появление каждой из которых уже не беремся точно датировать.

Чтобы посмотреть на общую картину иркутских памятников 21 века, мы свели их в таблицу, опираясь на данные 2Гис. Всего мы обнаружили 197 объектов. 42 посвящены историческим деятелям, трагическим или иным памятным событиям. С начала века установлено 11 памятников и 9 бюстов конкретным историческим персоналиям, 10 мемориальных комплексов погибшим (военным, пожарным, полицейским, репрессированным), 10 памятников профессиям и научной деятельности, въездная стела, реконструированный макет колесного трактора «Фордзон-Путиловец».

Еще 156 объектов наделены декоративной функцией и свободны от жесткой дидактики. В 2Гисе они обозначены как «декоративное сооружение». Чаще всего эти объекты оформляли прилегающие к зданиям территорий или были частью более масштабного благоустройства — 130 квартал, острова Юность и Конный. Появление одной трети (55) объектов инициировали и финансировали организации, в ведении которых находится территория, — ведомственные организации, крупные торговые предприятия, учебные заведения, учреждения культуры, религиозные организации. Встречаются и случаи оформления придомовой территории инициативными жителями города (9). Наиболее популярные образы для декоративных скульптур — региональные бренды. Медведь (9), нерпа (4), бабр (3).

Встречаются корабельные якоря (5). Для неморского Иркутска это выглядит парадоксом, но не слишком большим — Ангара, близость Байкала, ностальгия по речному флоту, который когда-то был очень значим для города, и эпизоды причастности к военно-морской славе.

Что же изменилось за постюбилейные годы? Районы, в разной степени удаленные от исторического и административного центра города, оформляются инициативными жителями, ТСЖ и небольшими организациями. Вслед за цветниками и клумбами стали появляться городские скульптуры. Авторы скульптур «на периферии» стремятся придать городскому пространству индивидуальность и ауру «своего места», сделать близлежащие общественные пространства комфортным для себя, наделить их собственным смыслами.

В историческом центре идейность и большая история по-прежнему настойчивы. Но в пространство смыслов, которое они создают, заметно вторглись скульптуры и композиции, обыгрывающие приметы и персонажей сегодняшнего дня. Они чаще приглашают горожан к общению, а не только любованию.

Центр города — парадное, гостевое пространство. Оно всегда будет наделено мемориальными и «брендовыми» смыслами. Наверное, это нормально, по меньшей мере — типично для городов. Другой вопрос — как визитка влияет на её владельца? Централизм в Иркутске остается мощным фактором, от которого страдают в равной степени и центр города, и районы. Работают на этот фактор и памятники.

Из событий года юбилейного памятна история с композицией, посвященной Леониду Гайдаю. Сначала (за годы до юбилея города и без связи с ним) появилась инициатива — создать аллею в честь Гайдая в роще «Звездочка» — парковой зоне на левом берегу Ангары, в родном районе Леонида Иовича. Аллею должны были украшать скульптуры: сам Гайдай, а постепенно, с годами один за одним должны были появляться персонажи его фильмов. В постановлении 2008 года мы уже видим, что памятник Гайдаю планируется на новом пешеходном бульваре, но всё еще на левом берегу. В 2012 году на волне юбилейного умножения памятников и знаков, скульптурную композицию устанавливают у цирка — в историческом центре города. Кстати, постановление 2008 года фиксировало намерение установить на этом месте композицию «Клоуны». Поскольку композиция с Гайдаем включает еще и Балбеса — персонажа Юрия Никулина, а Никулин, как известно, знаменитый клоун, то памятник Гайдаю выполняет по совместительству и функции непоставленных «Клоунов».

Другая история — совсем недавняя. Она про непоставленный памятник. Инициативная группа из предместья Рабочего предложила установить (и нашла средства на проект и воплощение) скульптурную композицию «Мобильный телефон». Предместье, мягко говоря, небогато на арт-объекты. Но проект любой скульптурной композиции на улицах города должен быть поддержан не только теми инстанциями, которые отвечают за эстетическое оформление городской среды, но и теми, которые решают, что достойно увековечивание, а что нет. Мобильный телефон оказался не достоин. С точки зрения большой Истории это, может быть, и справедливо. Но что точно не справедливо — это то, что точка зрения большой Истории продолжает доминировать.

Если пересекать сквер Кирова — центральный сквер города, то под ногами можно увидеть «декоративное сооружение «Шахматная доска». Но сейчас мы не о ней, а о том, что в центре города постепенно и неуклонно прибавляется число памятников и скульптур, стилистически напоминающих шахматные фигуры.

Об истории с памятником мобильному телефону мы узнали на кочующей дискуссии, которую организовали в октябре 2019 года. Замысел простой: охватив маршрутом несколько памятников в историческом центре, услышать по поводу каждого мнение чиновника, скульптора, архитектора и историка. Зачем поставлен, удачно ли художественное решение, как взаимодействует с архитектурной средой и в какие отношения с памятников вступают горожане и приезжие? Горожане, пришедшие на дискуссию, задавали вопросы и спорили. Не о вкусах — гораздо больше занимали смыслы и уместность.

Маршрут соединил отрезки улицы Марата («нецентральной» улицы городского центра), улицы Карла Маркса (оси городского центра, иркутского проспекта) и изрядную часть бульвара Гагарина — одного из самых популярных прогулочных пространств. Мы, как и планировали, сделали всего четыре-пять остановок, но исторический центр так насыщен памятниками и композициями, что больше десятка арт-объектов попали в поле зрения участников дискуссии-экскурсии и это позволяло обсуждать не вкусы, а тенденции. Сейчас только об одной, неуклонно утверждающей себя в историческом центре.

Чуть больше, чем за год — с сентября 2018 до октября 2019-го было установлено три памятника — генералу Маргелову, Моисею Рубинштейну и Николаю Салацкому. Памятники разные, но ассоциации, по мнению тех, кто участвовал в дискуссии, могут вызывать близкие — с оформлением дорогих надгробий уважаемых и состоятельных людей.

В предыдущие несколько лет подобные памятники-бюсты увековечили Святителя Софрония, Святителя Иннокентия, героя Советского Союза Челнокова, известного врача Хаим-Бер Ходоса, выдающегося чиновника Михаила Сперанского. Увековеченные в мемориалах персоналии, такие непохожие родом своих занятий, характером и временем исторического бытования, сближены скульпторами, которые работают в разной манере. Ключ к этому парадоксу — глагол «увековечить», задающий приоритет портретного сходства перед созданием образа, предполагающий почтение к герою и не предполагающий живых эмоций зрителя.

Создание подобного рода мемориалов — это составление хрестоматии, дидактическая репрезентация прошлого (ближайшего к нам или далекого) с четко выстроенной дистанцией между памятником и повседневностью горожан. Такой подход неизбежно влечет за собой сведение функции мемориалов к «памяти-архиву». Память могут вытащить из архива, оживить экскурсия, ироничный ритуал, суеверие, но это дело случая или, напротив, специальных усилий. А без вмешательства внешних сил эти памятники, даже имея портретное сходство с прототипом, оказываются безликими и немыми как шахматные фигуры.

Кроме увековечивания есть еще по крайней мере два обстоятельства, которые сделали шахматную стилистику тенденцией. Первое — бюджет. Если на конкурс проектов по теме, заказанной городом, представлено несколько достойных проектов, то вопреки пословице «Один в поле не воин» побеждает, как правило, проект, где идея выражена не через многолюдную композицию, а через одиночную фигуру. Смета мудрее пословиц. Так в юбилейный год возник памятник «Основателям Иркутска» в виде передового казака и, конечно, сразу обрел конкретное имя атамана Похабова. И так же памятник женам декабристов оказался памятником, имеющим очевидное портретное сходство с Марией Волконской.

Второе обстоятельство — тиражирование (впрочем, плотно связанное с обстоятельствами бюджетными тоже). Тот или иной памятник может возникнуть в городе по не собственно иркутской инициативе, а как некая общероссийская идея, «скрепа», которая по замыслу должна связывать страну, а по результату унифицирует. Так в Иркутске появились Петр и Февронья Муромские, установленные в рамках федеральной программы «В кругу семьи» — близнецы тех, что установлены, например, в Ярославле и представители обширного семейства Муромских, поставленных в десятках городов.

Памятник Маргелову или, как это сказано на сайте Союза десантников России — «собирательный образ воина-десантника с чертами лица В.Ф. Маргелова» — иркутская авторская работа, но тоже представитель прирастающего каждый год по стране семейства памятников генералу армии Маргелову.

«Стилистика шахматных фигур» — это не претензия со стороны художественного вкуса. Среди памятников и скульптур, о которых речь, есть и те, что выполнены, если не с любовью, то на «классе» большим мастером, а есть явно неудачные произведения. Просто шахматных фигур разного достоинства всё больше, они создают некое множество расставленных по историческому центру почетных, но одиноких представителей истории в сегодняшнем дне, без включения в этот сегодняшний день.

Так что с историей получается не очень. А как результат и с презентацией Иркутска. Городская доска почета — это про почет и про то, что не хуже других, а не про неповторимость города.