городок ивату КАК сопротивление энтропии

В моей жизни упоминания об ИВАТУ возникли с воодушевлёнными рассказами мамы о «замечательном училище» — таком большом, таком важном. Там некогда учился мой дядя. Мне было 14, сама я в городке никогда не была — чужие рассказы, чужая память. Потом начался шум с закрытием. Я видела огорчение на лицах своих родителей, словно умирала какая-то важная часть их юности и представлений о городе.

Приехав учиться в Иркутск, я практически не попадала в эту часть города, а позже узнала, что знакомые художники наведывались в городок и забирали в свои мастерские прожектора, винты, запчасти. Мне тоже хотелось оказаться в окружении руин некогда училища — очарование ушедшей эпохи, история, тайна, самолеты и сегодняшняя жизнь.

С августа 2018-го я неоднократно приезжала в ИВАТУ — наблюдать, разговаривать с людьми во время прогулок, брать интервью у местных жителей, чтобы понять, как устроено социальное пространство района.

Территория района — явно очерченное пространство. С двух сторон в качестве границ выступают улицы Советская и Пискунова. С двух других — заброшенные здания бывшего училища — одновременно и объекты, принадлежащие территории, и границы.

Но главная граница — забор вокруг городка. Раньше он выполнял функцию изоляции военного объекта от города. Сегодня нет ни училища, ни особого режима. Но забор сохраняет прежнее — особое — социальное пространство района. На это работают и КПП. Прежде их было три. Один пункт сгорел, другой (на улице Пискунова) используется как единственный въезд на территорию. Самый известный КПП — прямо на остановке «Городок ИВАТУ» - сейчас выглядит как памятник ушедшей эпохе.

Ежедневно через КПП проходят потоки людей. В основном это местные жители, для которых пропускная - маршрут повседневной жизни. Но когда попадаешь сюда впервые, возникает ощущение пограничности, портала в другой мир, точки перехода.

И КПП, и забор больше влияют на «чужаков»: может показаться, что просто так не пройти. Местные знают «дырки»:

И все-таки забор, пусть и с дырками, самим фактом своего существования, сохраняет ощущение физически закрытого пространства, делает невозможным сквозной проезд по территории — и тем самым создает не только неудобства:

«Понятность» можно считать еще одним маркером закрытости или границей. На территории района преобладает своеобразная — квартальная — система нумерации домов, сохранившаяся с тех времен, когда навигация для посторонних была не только не нужна, но и нежелательна (нечто похожее можно увидеть в закрытых городах). Многие дома имеют один номер:

Местные ориентируются с легкостью, остальным — сложнее. Эта разница в ощущениях проявляется и в том, что на территории городка тебя сразу определяют как неместного. Жители, увидев человека, идущего по направлению к заброшке, могут окликнуть и спросить — кто вы и зачем туда идете.

Эта особость проявляется по-разному. Например, звук. Попадая в городок с КПП на 1-й Советской, обращаешь внимание, насколько становится тише. Чем дальше вглубь территории по аллее Генерала Калицова, тем более явно звуки улицы меняются на голоса микрорайона — обрывки разговоров прохожих, играющие на площадках дети, шум медленно проезжающей рядом машины, шелест листьев и ветер в них. На проникновение звуков также влияет упомянутое отсутствие сквозного проезда.

В ИВАТУ есть свой радиоузел. Его используют для объявлений о проведении местных мероприятий, музыкального сопровождения праздников или субботников, которые жители организовывают каждый год своими силами.

Еще в городке масса отсылок к военному/ авиационному прошлому. Помимо уже упомянутого, это мемориальные таблички, военные самолеты в качестве памятников — в том числе прямо на детской площадке, стенды с ключевыми датами Великой отечественной войны или информацией об училище, граффити на стенах авиационной тематики, даже детские рисунки на асфальте часто имеют отношения к самолетам. Маркеры сохраняются и в локальной топонимике: дорогу, по которой маршировали курсанты, до сих пор называют курсантской, а сквер, обустраивающийся в рамках федеральной программы «Комфортная городская среда», — курсантским сквером.

О том, что городок особое место в разных контекстах охотно говорят сами жители:

Само слово «городок» — ключевое самоназвание. Скажем, «микрорайон» может восприниматься как не вполне (или еще не) подходящее:

Важным топонимическим ходом стало переименование остановки у главного КПП (на Советской). Долгие годы она официально называлась «Типография», а в 2012 году — по инициативе местных жителей — стала «Городком ИВАТУ».

До того, как попала сюда, я думала, что все покинутые здания находятся с одной стороны. Для меня стало сюрпризом, что постройки училища окружают жилую территорию с двух сторон - вокруг нее возникает мертвая зона.

Разрушающиеся корпуса, пострадавшие за последние годы в нескольких пожарах, не только постоянное визуальное напоминание о потерянном училище и инфраструктуре, которую не удалось сберечь, но источник тревог и опасности для жилой зоны. Забор вокруг них и будка с охраной — это и формальная охрана объекта, и попытка предостеречь самих визитеров от возможных травм, и желание избежать очередного пожара, но в каком-то смысле - защита жилой зоны от заражения разрухой.

Неэффективность охраны позволяет проникать за забор не только бездомным, выпивающим, мародерам и вольным или невольным поджигателям.

Местные дети знают и места, и в какое время попасть внутрь вероятность выше:

Заброшенные корпуса — это еще и источник историй, легенд:

АТ приходит в «заброшку» регулярно. Пока ничего особенного ценного, кроме битых чайных чашек с рисунком и подобных мелочей, она не нашла. Но истории о находках передаются друг другу. И закрепляются как «настоящие» более прозаичными. На глазах АТ другая девочка находит на лестнице 50 рублей, явно оброненные современными посетителями. Это воспринимается как знак: поиски нужно продолжать.

Истории и подробности жизни в «заброшках» курсируют не только среди детей. АД (28) рассказывает, что бездомные едят в казармах кошек, что там валяются косточки, стояла палатка. Как и в других «заброшках», здесь часто возникают нетипичные или страшные рассказы про людей с ножами, убийства и так далее.

Некоторые инциденты — вполне реальны. Но интересно то, что и взаимодействие людей с заброшенными зданиями, и переплетение «авиационной» истории с фольклором «заброшек» создает особую, атмосферу, разрушенное производит специфическую жизнь. — прогулки и фотографирование, разрисовывание стен, исследование проходов под землей, детские игры и игры в страйкбол, выгуливание собак, съемки видео для блогов. Весной 2019 года на территории руин училища проходили съёмки художественного фильма 321-я Сибирская, посвящённого Великой отечественной войне. И местными, и приходящими место может ощущаться как интересное. Возникают спонтанные экскурсии для друзей или иностранцев и разговоры о том, что «заброшки» достойны того, чтобы их показать:

В жилой зоне — своя жизнь, которую стремятся не только сохранить, но и развить. Проводятся субботники и праздники, ремонтируют дороги, летом во дворах показывают кино. Одно из главных мест — стадион. Когда-то здесь проходили учебные тренировки курсантов и школьные мероприятия. Сейчас стадион потерял вид, но не утратил своего назначения. Это еще одна точка притяжения жителей — не только местных, но и приходящих. Футбол, пробежка, скандинавская ходьба. Иногда можно заметить на стадионе команду приехавших из Центральной Азии. Видимо, живут неподалёку и не против погонять мяч. Стадион поддерживается силами местных и дружины.

Атмосферу городка во многом создают деревья. Огромные, многочисленные, старые. Контраст живой и сочной зелени с насыщенно красно-бордовым кирпичом. Летом гулять особенно приятно. Всюду тропинки - от самопроизвольно вытоптанных до официальных тротуаров.

Общее ощущение от городка — сочетание живого и неживого. Разрушение наступает, но чувствуется и движение жизни — достаточно стремительное, в чем-то даже более явное, чем в других районах. Оно направлено как вовнутрь, так и вовне.

Во времена действующего училища у территории был свой уклад и порядок, само училище задавало ритм течения жизни. Ранее утро начиналось с марша курсантов из казарменной зоны в учебную. Это означало, что городок начинал новый день. Некоторые жители до сих пор помнят, как с улицы доносился чёткий ритм солдатского шага. Сейчас же основные потоки работающих пятидневку направлены за пределы КПП. Люди покидают городок утром, возвращаются в него вечером.

В разговорах с теми, кто был связан с училищем или застал его, много воспоминаний, ностальгии. Они связаны с ощущением смысла, защищенности и порядка. Курсантов вспоминают чаще всего как что-то положительное. Они прибирали территорию, ухаживали за деревьями, следили за общественным порядком. Как будто кто-то приглядывал за местом, в котором ты живешь. У приглядывающих не было боевого оружия, но была военная форма. И «лицо ещё такое — совсем юное».

В ИВАТУ жили и те, кто не имел отношения к училищу. Но они были погружены в условия военного городка, он влиял на их образ жизни не меньше, чем на распорядок дня служащих. Всё было чётко, привычно и по расписанию. Утром, днём, вечером, ночью. Очевидно это стало после перевода училища и курсантов в Воронеж.

Одно из самых частых слов, которое произносят местные, говоря о закрытии училища, — пустота.

Вместе с пустотой возникали эмоции — печаль, злость, обида, даже чувство вины:

Стихийный перенос училища, вызванные им волнение создали полное непонимание происходящего. Привычный, десятилетиями складывающийся образ жизни местности был разрушен. Территория оказалась вынуждена приспосабливаться к новым условиям существования, «восстанавливать себя и жизнь после распада».

Необходимость поддерживать порядок и заполнять пустоту — пространственную, смысловую, внутреннюю — нередко исходит от тех, кто имел к училищу прямое отношение. Местным ТОСом руководит бывший офицер училища Юрий Гаврилов (приехал в Иркутск в 1976-м, демобилизовался в 1998-м). Во главе «Патриот-центра» для подростков (юнармия, рота почетного караула) — генерал-майор Александр Барсуков.

ТОС ИВАТУ был создан по инициативе жителей «городка» в 2016 году. Председатель ТОСа Юрий Гаврилов уверен: городку необходимо стать частью города и быть вовлечённым в городские процессы. Одно из главных дел ТОСа на ближайшие три года - «Курсантский сквер».

Тревожащий вопрос безопасности попытались решить через создание народной дружины. Она занимается периодическим патрулированием территории, охраной общественного порядка на массовых мероприятиях городка. Состав дружины – 12 человек, все – не из числа жителей городка. Отношение жителей к дружине разное – кто-то о дружинниках не знает, кто-то относится скептически, кто-то одобрительно.

Ритм новой жизни стараются сохранять через субботники и праздники:

В 2019 году училищу исполнилось бы 88 лет. Но несмотря на сослагательное наклонение, празднование дня рождения всё равно состоялось. Участие в нём приняли четыре тысячи человек. В сети можно найти горькие и даже презрительные комментарии о том, как вообще можно праздновать день рождения закрытого училища. В городке это противоречие тоже видят, «поэтому праздник… это со слезами на глазах».

Есть в горьком праздновании и другой смысл — своего рода логика перерождения: день рождения училища совпал с годовщиной создания Иркутского городского центра «Патриот».

«Патриот» и забор вокруг него — новый оплот военной цивилизации на территории. Здесь занимается юнармия, рота почетного караула, здесь же — экспозиция военной техники. Забор вокруг «Патриота» уже не столько защищает, сколько обозначает военные смыслы территории и связь настоящего с прошлым.

Сохранение и восстановление жизни — это не только федеральная программа, дружина, патриотическое воспитание и взаимодействие с властью. Весной 2019-го городок стал одной из площадок фестиваля стрит-арта. Новые формы — старые смыслы.

Свою жизнь обустраивают и сами жители. Из бывшей пожарной части сделали импровизированный общественный гараж для ремонта автомобилей. Им может воспользоваться любой.

Хотя сплоченность или связь с училищем присуща далеко не всем:

Тем не менее, о будущем района мыслят в рамках «общей концепции развития», существуют надежды на восстановление клуба и музея училища. Главные проблемы, которые видят сейчас, уже не само отсутствие училище, а принадлежность земли, остающаяся в собственности Министерства обороны, и статус зданий.

Когда и как они разрешатся, и что будет дальше — никто не знает. Отчаяние и страх смешиваются с надеждой и решимостью:

Городок ИВАТУ — это переплетение прошлого и настоящего, история, наполненная различными смыслами — как персональными, так их коллективными, задающая вопросы и дающая на них разные ответы. Несмотря на то, что территория перестала быть режимной, а КПП скорее символический портал из города в городок, район по-прежнему огорожен заборами и очерчен своим историческим прошлым — руинами училища, памятью жителей, авиационными и военными маркерами, разбросанными по территории.

Огороженность не препятствует слиянию территории с миром города. Наоборот, именно в связи с городом кажутся сейчас ресурсом для жизни. В этом смысле бывший закрытый городок внутри города заметно выигрывает у собственно закрытых городов, лишенных «внешней» инфраструктуры. Квартиры продаются и покупаются, потоки населения становятся более рассредоточенными, в заборах возникают новые «дырки», местный ТОС и другие активные жители стараются как можно плотнее держать связь с городом — депутатами, мэром, дружиной, полицией.

Праздники, связанные с училищем, сохранение авиационной топонимики, намерение восстановить музей, создание «Патриот-центра» можно рассматривать как следствие ностальгии, как попытки удержаться за прошлое. Но можно увидеть в этом (как и в благоустройстве, стрит-арте, субботниках) и стремление к к самосохранению, способность адаптироваться в новых условиях, попытки не только не допустить новых разрушений, но и думать о будущем.

Сопротивление энтропии и опыт обустройства района, конечно, не дает гарантий на будущее. Есть риск, что испытание большим внешним интересом может оказаться еще более серьезным, чем сегодняшнее внешнее безразличие. Не исчезнет ли особое социальное пространство, когда снесут забор, появится сквозной проезд, земля будет доступна для рынка, а городок окончательно станет частью города? Смогут ли жители сохранить свой мир, свое право обустраивать в нем жизнь, свою память и практики?

Пока бок о бок с известным всему городу разрушением происходит жизнь — кладут новый асфальт, покупают и продают квартиры, гуляют с детьми, которые рисуют на асфальте самолёт.