В городском генеральном плане 1987 года можно насчитать примерно 70 промышленных предприятий, из которых около 30 — крупные. В 1990-е эти предприятия сокращались или ликвидировались, а в сохранившихся приватизация нарушила производственные цепи и циклы. Все это время территории дробились между новыми собственниками, которые обживали их и начинали использовать в своих интересах.

В итоге промзоны, которые в советское время были огорожены заборами и изолированы от случайных прохожих единой пропускной системой, постепенно стали включаться в городскую жизнь и приобретать новые смыслы. Но развитию среды мешает прежняя организация пространства и обилие сменяющих друг друга арендаторов, которые не торопятся вкладывать свои ресурсы в благоустройство своей территории. Благоустройство — это долговременные вложения, а аренда ограничивается множеством факторов, поэтому проще использовать и слегка обновлять уже существующее. Например, надевать новые фасады на старые корпуса цехов.

В общемировой практике подобные площадки уходящего индустриального мира преобразуются в жилые комплексы, офисные кварталы, торговые центры, творческие кластеры. Яркие примеры реноваций — район Хафен-сити в Гамбурге, жилой комплекс «Садовые кварталы» на территории завода «Каучук» в Москве, торгово-выставочные центры типа Artplay, Flacon и другие.

В Иркутске можно проследить три основных тенденции — преобразование промышленных территорий в торговые комплексы, превращение их в бизнес-центры либо консервирование на неопределенный период. Все эти способы использования можно увидеть на примере трех территорий, выбранных нами для прогулки. Это бывший Завод им. В. В. Куйбышева, бывший радиозавод и территория, принадлежавшая ТЭЦ-2 и Чаеразвесочной фабрике.

Территория бывшего завода — около 40 гектаров. Сейчас это зона торгово-развлекательного и общественно-делового назначения, состоящая из нескольких групп объектов.

Торговые (Jam moll, Silver Mall, мебельный центр, рынок стройматериалов и автозапчастей «Сергеевский» и другие), развлекательные (КиноJam, Академия бильярда, Jam Park, Ice People, Laser People) и общественные (территориальные органы пенсионного фонда, Сибирский институт права, экономики и управления). Также на территории расположены котельная, складские и административные здания.

Если пенсионный фонд, СИПЭУ и несколько производственных предприятий обнесены забором, то территория, занимаемая торгово-развлекательными центрами, открыта для посетителей. Казалось бы, она связана в единое пространство, но границы участков продолжают проявляться в виде стыков разного типа мощений и покрытий, перепадов высот и подпорных стенок, лотков ливневой канализации. Местами резкий переход от благоустроенных территорий к естественному грунту четко разграничивает «новый мир» и реальность сказочной разрухи старых заводских корпусов.

Но, несмотря на границы между мирами, сохраняется другая, заданная в прошлом, общность — близость сразу к нескольким транспортным артериям. Бывшее предприятие расположено в месте слияния двух городских магистралей в федеральную трассу Р-258, кроме того, территория (что характерно и для промзон других российских городов) примыкает к Транссибу (Кая — одна из трёх железнодорожных станций Иркутска). Именно расположение на перекрестке нескольких дорог позволяет обслуживающей функции доминировать над жилой.

Если раньше роль районообразующего ядра брал на себя завод, то сегодня — постиндустриальный мир, возникший на этой территории, где торговля и досуг дают работу горожанам, обеспечивают потребности жителей трех ближайших микрорайонов (Университетский, Первомайский, Синюшина гора) и города-спутника Шелехова. Но каковы качества этой изменившейся среды? Кто и как ее формирует, кто ею пользуется?

Создают среду новые собственники и арендаторы, но только в пределах границ своих владений. Крупный торговый молл с кинотеатром и супермаркетом, крытый каток, СИПЭУ, пенсионный фонд, прочие рынки, сконцентрировавшись на территории бывшего завода, превратили его в мощный центр притяжения жителей этой части города.

Управляющие бизнесами это понимают, поэтому вокруг монотонных фасадов только гигантские парковки. Посетители, конечно, могут посидеть на лавочке под фонарем, пока близкие совершают покупки, или понаблюдать за ребенком, развлекающимся на батуте в детском городке, но внутреннее пространство торгово-развлекательных центров намного комфортней уличной среды.

Территория делится между потребителем и работником. Она является обслуживающей, здесь отсутствует жилье, поэтому в вечерне-ночное время жизнь замирает.

Бродя между цехами, мы увидели элемент благоустройства — современного если не по форме, то по времени появления. Это была клумба из шин (популярный вариант «очеловечивания» территории в городе), установленная работниками одной из фирм. Когда мы достали камеру, стоявший рядом мужчина возмутился и направился к нам, явно желая пресечь какую-либо съемку. Но узнав, что мы архитекторы, стал благосклоннее и охотно рассказал историю появления самодельной клумбы.

Работники обедают в торговых центрах и там же отдыхают после обеда, а во время коротких перерывов выходят покурить, присаживаясь на бетонный блок рядом с клумбой, которая радует глаз.

Нас интересовали пешеходные маршруты. Оказалось, они лишь соединяют остановки общественного транспорта с торгово-развлекательными центрами. Куда больше, чем для пешеходов, территория приспособлена для автомобилей: здесь есть не только въезд на парковку, но и лазейки для объезда пробки, которая возникает на единственном выезде из города. В этом преобладании машин над человеком можно увидеть следы индустриального прошлого.

Остальная, примыкающая к торговым и общественным объектам, территория занята складами и рабочими цехами, где происходят постоянные поставки грузов по железнодорожным путям и грузовыми фурами. Сюда доступ постороннему, не имеющему намерения арендовать площадку, закрыт — небезопасно.

Прогуливаясь по бывшему заводу, мы обратили внимание на дверной проем в кирпичной стене старого заброшенного цеха. Он как будто хранил тайну и манил зайти. Магическое место, гигантский пустой цех, стекла местами выбиты, кое-где сохранились красные стеклянные витражи, а в центре — гигантская дыра в потолке. И свет! Свет пронизывает пространство. На этом фоне атриумы современного торгового центра меркнут и разочаровывают.

Уже через неделю цех разобрали: вероятно, появились желающие арендовать и эту территорию. Остатки кровли вывозили на площадку перед зданием, наверху виднелся обнаженный скелет-каркас, витражи, которые мы успели снять, были демонтированы или уничтожены. Здание выглядело уже не так загадочно: эстетика индустриального мира исчезла бесследно.

Обветшалые здания, оставшиеся от радиозавода, полуразрушены и поросли мхом, стекла и витражи выбиты, кровля обвалилась, но они сдаются в аренду, ожидая своего второго рождения. Изредка можно увидеть, как каркас старого здания одевается в новый фасад, бесследно скрывая прошлое. На примере европейских городов иногда можно увидеть, как «дружат» и взаимодействуют старые и новые здания, как они взаимопроникают.

На территории бывшего иркутского радиозавода отчетливо видно, что никакого взаимодействия нет, каждый участок развивается изолированно, а его благоустройство заканчивается на границе с другим участком.

Площадь территории, которую занимал завод, примерно 55 гектаров. В интернете можно прочитать, что завод и сейчас динамично развивается, но мы не подозревали об этом, когда решили прогуляться по территории. Цель прогулки — понять, связаны ли разные части этого большого участка внутренним пешеходным маршрутом.

Бывшая территория завода функционально делится на четыре части, и это деление сохраняется с девяностых годов. Первая — территория рынков «Фортуна», где продаются стройматериалы, автозапчасти и другие товары. Вторая — блок магазинов и бизнес-центров, расположенный вдоль улицы Октябрьской революции. Третья часть — продолжающий работать ИЗТМ, локализовавшийся за автовокзалом. Четвертая — открытые стоянки авторынка и неэксплуатируемые участки в собственности, где можно увидеть отдельные цеха и склады, которые разваливаются под внешним воздействием. Эта часть составляет примерно половину всей территории бывшего завода.

Первая часть территории (рынки «Фортуны») — зона массовой торговли. Владельцы стараются привлечь клиентов, упростить перемещение от одного рыночного здания к другому: здесь организованы пешеходные зоны с лавочками и деревьями, построен пешеходный мост от остановки через опасный участок дороги.

Вторая часть бывшей территории завода — блок вдоль улицы Октябрьской революции, состоящий преимущественно из плотно прижимающихся друг к другу бизнес-центров и магазинов с товарами для интерьера. Диалог с городским пространством невнятный. Магазины рассчитаны на зажиточных людей и оформлены дорогими предметами интерьера, а взаимодействие с уличным пространством ограничивается витринами и вывесками.

Вклад галереи «Революция» в обустройство улицы заметней: ей принадлежит длинная желтая уличная скамья, выходящая прямо на Карла Маркса, а также летняя площадка для публичных мероприятий. Летом в некоторый диалог с городом посредством пары выносных столиков вступает Harat's pub.

Но основная доля открытого пространства между зданиями только условно может называться таковым: оно занято парковками, на которых в будние дни аншлаг. Гулять здесь некомфортно. «Живой» земли и зелени здесь нет, за исключением нового сквера «Иркутск-сити», расположившегося в глубине квартала, за бизнес-центром «Терра».

Мы попадаем в сквер, сформированный как уютный уголок, но ощущения уюта здесь нет. Находящийся неподалеку от автовокзала, выставочных галерей, музеев, он часто пустует: мы встретили здесь только двух человек. Почему?

Пока пытались понять, уткнулись в забор, который и был ответом. Сквер окружен заборами разных собственников, пройти его насквозь невозможно: вход и выход в одном и том же месте. За сквером, на территории завода, виднеется старое здание, вероятно, это котельная. К одной из её стен примыкает интересный и сложный элемент из труб, напоминающий гигантский духовой инструмент.

Возвращаясь на улицу, мы обратили внимание на неприметную скульптуру, запечатлевшую работников нефтегазовой компании. После глянца фасадов и стерильного газона сквера, мы вернулись к запыленному бетонному забору вдоль улицы Октябрьской Революции, на зашарканный островок зелени и потрескавшийся асфальт.

На следующий день мы продолжили прогулку по оставшейся части бывшей территории ИЗТМ. Отправной точкой стал автовокзал.

Нас встретил туристический павильон с изображениями стилизованных достопримечательностей Иркутска — яркий и сумбурный, как в старых компьютерных играх, типа тетриса, он будто задал настроение предстоящей прогулке. Границы вокзала обнесли забором, что стало для нас неожиданностью. На заборе табло, сообщающее, что он защищает от терроризма.

В попытке найти обходной путь, мы наткнулись на новый забор, за которым спрятана одна из достопримечательностей города — дом Сперанского. Его можно увидеть на картах, но в реальности найти не так просто. За домом ухаживают, но стоит он одиноко, дорог к нему нет, а пробраться через кусты не каждый догадается и решится.

Идем дальше. Внезапно попадаем в благоустроенный уголок у здания типографии. Вразброс стоят старые павильончики «Пресс-медиа», а на одном из них прибиты полочки с ящиками. В ящиках — цветы и лук. Некоторые перья лука подрезаны: видимо, сотрудники типографии в обеденный перерыв выходят поесть свежего лучка. Душевный уголок, здесь чувствуется присутствие людей.

Блуждая по узким заборным лабиринтам, мы вышли к заводской проходной с вывеской ещё советских времен. Не удержавшись, спросили мужчину-вахтера, работает ли завод и где главный вход. Оказалось, что работает, а мы стоим как раз у главного входа. Вахтер смотрел нас как на инопланетян, а мы на него — как на человека из ушедшей эпохи. На территорию инопланетян не пускают, так что мы пошли по периметру, надеясь подсмотреть внутреннюю жизнь сквозь забор.

Путь шел вдоль трамвайных путей и реки Ушаковка. На смену прогулочному настроению пришел дискомфорт: на противоположном берегу — тюрьма, через дорогу — «китайский» рынок со своеобразным контингентом, перед нами — заросший берег реки. Того и гляди кто-нибудь выскочит, стукнет по голове и отберет камеру. Мы готовы были дать отпор, когда приблизились к паре, романтично распивающей водку из пластиковых стаканов. Они сидели на бетонном блоке, перекрывающем проезд. Люди были вполне дружелюбны и даже подсказали, где нужно аккуратно преодолеть очередной забор.

Одна из тропинок вела к берегу реки и призывала его изучить. Склон оказался каменистый, но подходящий для отдыха, он явно используется под площадки для пикников. А на противоположном берегу, у автосервиса, участок и вовсе благоустроен: свежее мощение, лавки и урны.

Последняя наша находка — свалка бетонных конструкций и металлических навесов для торговых рядов. Местные работяги подсказали нам, что в заборе есть тайная дверь, которая ведет к зданию бизнес-центра «Собрание». Значит, хотя бы для тех, кто знает, пешеходные связи есть, ниточка не прервалась! Но, пройдя через тайную дверь, мы оказались у еще одного забора. В нем тоже есть дверь, но без ключа ее не открыть. Мы разворачиваемся и вдоль забора возвращаемся к улице Карла Маркса.

Перед въездом во двор — шлагбаум, и это нас оттолкнуло. Но по требованию ребенка мы искали качели и нашли их именно в этом дворе. Двор оказался хотя и мрачным, но обитаемым, живым: на детской площадке резвились две девочки, а в стороне сидели и о чем-то болтали их папы. В противоположном конце двора также протекала жизнь: в зарослях кустарника на лавочке сидели двое мужчин, перекусывали бутербродами и мирно беседовали, а у стены фабрики, на фоне возвышающегося скелета её основного здания, жильцы устроили боксы для машин.

Через улицу от этого дома стоит другой жилой дом. Здесь атмосфера тоже камерная, но двор уютный и приветливый. Дворы отделяет друг от друга только дорога и тротуары — всего метров двадцать, но гнетущее ощущение уснувшего навсегда гиганта здесь исчезает.

После осмотра окрестностей мы все-таки вернулись к фабрике и через запертые ворота увидели рыбаков. Почему им можно, а нам нет? Украдкой мы пролезли через щель в заборе.

Следы индустриального прошлого можно отыскать в окружающих деталях: один забор с якорями, другой — со звездами, у автосервиса — старая советская плитка-мозаика. К берегу пришвартована ржавая баржа — место посещаемо: пластиковые окна выбиты совсем недавно, на палубе стоит старое кресло, а рыбаки ловят с баржи рыбу. За рыбалкой из синего домика наблюдает охранник. В этом доме он живет с семьей. Впечатление странное: большая береговая территория находится в распоряжении охранника, живущего в центре Иркутска с видом на Ангару.

Для желающих пройти по берегу это пространство закрыто, но его обитатели знают тайные тропы. Добродушный работник автосервиса рассказал о двери в заборе, через которую можно пройти к набережной. Сам он ежедневно пользуется этим путем — рыбачит после работы. Мелкая рыба скармливается коту и многочисленным собакам, охраняющим автосервис. Местные рыбаки, жители окрестных домов, молодые парочки и компании пробираются сюда вдоль каменистого берега, чтобы порыбачить или посидеть в укромных зарослях и понаблюдать за рекой. Тяга к реке сильнее заборов.

Индустриальные доминанты — заводы и фабрики — рухнули вместе с советской экономикой. Оставшиеся здания можно сравнить с китами, выброшенными на пустынный берег, — так опустели их бывшие территории. Сожалея о кончине великанов, мы видим, как новая, неиндустриальная жизнь объедает распадающуюся массу.

Но нам интересно понять, как трансформируется бывшее индустриальное пространство, как взаимодействует с городом, насколько стандартные или оригинальные сценарии разворачиваются на этой закрытой сцене. И что ждет его в будущем — преобразуется ли оно, станет ли открытым для людей, впишется ли органично в городскую среду.

Гулять по лабиринтам среди заборов, поставленных новыми собственниками этих территорий, некомфортно, взаимодействие их с городом невнятно и точечно. Впечатление открытости, возникающее поначалу, оказывается обманчивым, а общественные пространства, формируемые на территории или по соседству и призванные создавать камерность и уют, оказываются изолированными, вселяя ощущение оторванности от среды. Они поддерживают состояние напряжения: рядом заброшенные территории, которые могут стать источником угрозы. Индустриальная эстетика разрушается, либо навсегда скрывается под новыми конструкциями.

Как ресурс архитектурного разнообразия города или создания индивидуальности новых, неиндустриальных зданий и пространств, памятники индустриального мира игнорируются. Городская среда, созданная индустриальным миром, деградирует. Одновременно воспроизводятся свойства бывшей околоиндустриальной среды — закрытость, отсутствие вечерней жизни.

Можно заметить и некоторые сдвиги. Недавно завершился открытый конкурс проектов реновации ТЭЦ. Предполагается, что на этой территории появится концертный зал, жилой комплекс и сопутствующие сервисы. Есть надежда, что «пешеходная пробка» в этом месте исчезнет, и набережные смогут соединиться.

Территория, которую когда-то занимал завод имени Куйбышева, также находится в процессе реновации: представлено множество проектов застройки, в которых прочитываются пешеходные маршруты, есть интересные архитектурные решения. Территория бывшего радиозавода постоянно меняется, напоминая экспериментальную площадку, где сосуществуют и развиваются множество функций, сменяя друг друга и рождая надежду на новое качество.

Наконец, создаются творческие, выставочные очаги — творческая мастерская «Перцель», галерея «Революция», галерея Бронштейна. Сегодня они существуют сами по себе, обособленно. Взаимодействия нет или оно слишком слабое. Но благодаря появлению этих мест происходит объединение творческих, неравнодушных к городу людей, которые со временем могут повлиять и на его пространство.