«Трамвай — это такое место, что если рядом с тобой сидят люди и разговаривают, то в промежутках между остановками ты не знаешь, о чем они разговаривают, а на остановках — попадаешь в их жизнь. В лазейку такую заглядываешь.

Я как-то ехал в трамвае, и за моей спиной сидела семейная пара, которая реально ругалась. На одной остановке она ругается, потом трамвай идет. На следующей остановке они уже о разводе — реально о разводе! — договариваются. Трамвай идет. Третья остановка — они, вроде как, мириться начали. Четвертая, пятая… Ну, я хорошо помню, что, перед тем, как выйти, на шестой-седьмой остановке, они уже договаривались о рецепте салата, который будут готовить на ужин.

Так вот за 15-20 минут, за пять-шесть остановок вся чужая семейная жизнь промелькнула — не перед глазами, а мимо ушей».

«И вот я первый раз увидел трамвай. В пять лет. Я приехал из другой страны, из очень жаркой страны, и первый раз увидел зиму и трамвай. Я зашел в него -он такой огромный, железный, красный. Я ходил, трогал его. Родители, которые были со мной, сказали: «Ну, теперь пойди, заплати денежку». А как же это заплатить?» — спросил я. Мне говорят: «Вон, видишь — синяя большая штучка? Это касса. Ты туда сверху денежку клади, а справа ручку крути — там билетики. Ты эти билетики отрывай и нам неси».

Гордый таким великим поручением я взял эти денежки в ладошки, пошел, в синюю страшную штуку их положил — и вдруг они упали на пол. «Как же так?» — подумал я. Собрал их — и второй раз положил. Чуть не плача побежал я к родителям: «Он не хочет мне билеты продавать, он выкидывает мои денежки». «Как же так, — сказали родители, — ты ничего не понимаешь! Сверху положил, справа покрутил, билетики взял, пришел. Иди». Они весело что-то обсуждали, а я опять пошел, и они опять упали.

«Какой ты бестолковый, — сказали родители, — билетики оплатить не можешь. Темнота!» И пошел мой дядя — дядя Боря. Сказал: «Смотри, как надо!» Положил — и они опять упали на пол. Касса оказалась открытой снизу, ее не закрыли — и они просто высыпались. «О черт!» — сказал дядя Боря. — Ну ладно. Давай, в другую кассу иди». Я пошел в другую кассу, и у меня наконец все получилось.

Это удивительное ощущение: зима. огромный железный красный агрегат, удивительная касса, в которую кладешь денежки, крутишь ручку — и вылазят какие-то билетики. Очень сильное впечатление».

«Я ровесница иркутскому трамваю, я даже старше его на целый месяц. Но самое раннее воспоминание, конечно, уже относится где-то к 52-му — 53-му. А более близкое знакомство произошло в 54-м — 55-м, когда мы жили на Ямской, и можно было сесть на трамвай и доехать до вокзала, вернее над вокзалом улица Кругобайкальская — и там было кольцо наверху.

Мы садились, с нас никто не брал денег, потому что мы были послевоенные, хрупкие девочки. С подружкой мы так делали: совершали круг — и выходили опять на Площади Декабристов. Трамваи были очень необычные по нынешним временам, в основном деревянные. Скамейки были вдоль вагона, практически от двери до двери стояли — слева и справа. Мы заходили, садились. Если нужно было смотреть в окно, приходилось вставать на колени и смотреть в окошечко».

«До моих восьми лет мы жили на Площади Декабристов. Трамвай прямо напротив нашего двора ходил, и у меня он до сих пор перед глазами стоит. Но самое сильное воспоминание — это когда ждал родителей. Родители уезжали в город — в кино, в театр, а потом возвращались на трамвае. И самое сильное, длинное ожидание — это когда они были на стадионе «Труд», праздновали 300 лет Иркутску — это 61 год. Видимо, праздник затянулся, и мы их очень ждали. Мы пошли на остановку. Приходил трамвай за трамваем, но родителей не было. Но потом пошли переполненные трамваи и приехали радостные родители.

И такие же ожидания были на 1-ой Советской, когда мы жили уже на Омулевского. На 1-ой Советской — там же пересекаются четыре вида транспорта — трамвай, автобус, троллейбус и танк. Трамвай — самый надежный, потому что если кто-то возвращался поздно, он не надеялся на троллейбус и автобус, а возвращался на трамвае. Но его надо было встретить: телефонов тогда не было, и иногда приходилось долго ждать.

Но ждать на остановке — это совсем иначе, чем ждать дома. Дома ты живешь переживанием, а на остановке все-таки как-то деятельно, структурировано это ожидание. Вот-вот — идет трамвай. Ах, не приехал на этом трамвае, ждешь следующего: человек задерживается. Но ты знаешь: это просто трамвай задерживается».

«Трамвайный маршрут №1. Я ехал с остановки Площадь Декабристов и на остановке Центральный рынок произошло такое происшествие, что называется. В салон вошел мужчина с огромным похоронным венком. Ну, иркутяне в курсе, что на улице Тимирязева много ритуальных агентств, там эти венки приобретаются. И, вроде, салон был полупустой, но он почему-то уселся рядом со мной и венок этот не на пол поставил, а на колени, и в том числе на мое колено. И вот мы получились слегка прикрытыми этим похоронным венком.

И кондукторша — такая боевая женщина — ходит по салону, собирает деньги (я-то раньше расплатился). И вот туда-сюда прошла и с другого конца трамвая на весь трамвай в наш адрес кричит: «Эй, вы, братская могила, за проезд платить будем?»

«С иркутским трамваем я знаком достаточно близко, потому что 23 года прожил на конечной остановке — на Студгородке. И, естественно, выучил наизусть расписание движения, особенно первых рейсов и последних, что особенно важно — успеть доехать.

Но тут надо сказать, что впервые близко, даже очень близко, я познакомился с трамваем еще раньше. В 78 году мы приехали на математическую олимпиаду. Жили мы в Рабочем, там, где первый лицей сейчас. И когда мы собрались уезжать на железнодорожный вокзал, произошла какая-то авария, и трамваи не ходили два часа.

Ну, влезать надо. Первый трамвай прошел без остановок, во второй мы все-таки влезли, но такой плотности пассажиров после этого я что-то даже не припомню. Трамвай еще одну остановку кого-то пытался посадить, а потом пошел без попыток открыть двери. Все, слава богу, выжили, но мой чемоданчик небольшой, который я держал сначала в руке, а потом рука заболела — и я его опустил, он так и висел всю дорогу, потому что народу было столько, что он не мог упасть наземь».

«Бабушка с дедушкой рассказывали мне историю о том, как они ездили на трамвае в свое время, много лет назад. Они большой компанией возвращались домой из гостей, естественно навеселе. Дедушка брал всегда с собой гармошку, и в трамвае начинался концерт с песнями и плясками. Им подпевали все пассажиры трамвая. Ехали они обычно из предместья Рабочего до остановки Жуковского, и, когда им нужно было выходить, весь трамвай просил их продолжить веселое путешествие и не выходить.

А я 16 лет прожила рядом с трамвайной остановкой Жуковского в частном доме. И как-то раз привезла себе курицу из Черемхово и посадила ее в сарай. Но курица была какая-то дикая — сломала рейки в двери и улетела на трамвайную остановку. Курицу ловили всей остановкой — люди, которые ждали трамвай, и люди, которые вышли из трамвая. Было весело. Но, к сожалению курицу не поймали, хоть столько народу и помогало».

«В трамваях мне всегда встречались только дружелюбные кондукторы и вагоновожатые. Однажды мы решили провести практику для фотошколы, где я работаю — необычную, чтоб было интересно. И придумали, что сделаем съемку влюбленной пары в трамвае. И представьте: группа в 15 человек, модели. Мы выбрали раннее утро, в субботу, выбрали трамвай более-менее пустой, и заняли почти пол трамвая. И кондуктор очень вежливо просил пассажиров садиться вперед, на кольце вагоновожатый подождал лишнюю минутку, чтобы мы смогли снять нашу влюбленную пару с улицы, через окно. И у нас остались очень добрые, радостные воспоминания об этой фотосессии.

А потом был еще один случай, когда мы своих собак — очень активных молодых дворняжек — решили приучить к городскому транспорту. И также, утречком, пораньше, когда меньше народу, поехали прокатиться пару остановок на трамвае. И тоже кондуктор нам пошел на встречу: особо не подходил к нам, я сама сходила, расплатилась, чтобы не нервировать наших собак, потому что попался очень стаырй вагон, который очень сильно звенел, гремел, скрипел. Но собаки выдержали. Теперь мы иногда катаемся с ними по утрам пару остановок».

«В 46 году, когда трамвайная линия только начинала строиться, тогда работников обязывали приходить на определенные участки и строить… в основном, конечно, не саму линию трамвайную, но подготовку проводить. Мама тогда работала в типографии №1, она тогда была беременная (я как раз ровесница трамвая), но никто на это внимания не обращал, потому что было очень строго. Тогда даже за малейшее опоздание могли… У нее было по полминуты опоздания, но набрали пять минут, судили даже ее. Правда, обошлось, больших наказаний не было, но штраф она платила за это. А трамвайная линия — они возили на тачках гравий и укладывали рельсы. Участок у них было где-то от Центрального рынка до Крестовоздвиженской церкви.

А потом, когда трамваи уже пошли — они были немножечко другой формы, чем сейчас — это было большое событие в городе. Между трамвайными линиями росла зеленая трава, так было интересно все! Мы бегали на линию, мальчишки клали большие гвозди, и они получались плоские, после того, как трамвай пройдет. И очень много зайцев ездило почему-то. Даже наши мальчишки — они цеплялись за трамвай и ездили. Сейчас, видимо, конструкция изменилась, и уже все, не ездят больше».

«Все мое школьное детство было связано с трамваем, потому что я жила в Ангарске. В Ангарске это было основной вид транспорта. И когда я стала учиться в Иркутске, то добираться до своего учебного корпуса тоже приходилось на трамвае. Потом, когда я стала жить на Гоголя, рядом тоже проходил трамвай. И однажды мы были приглашены в гости к друзьям, которые живут на улице Пушкина, а окна их квартиры выходят на трамвайную линию.

Мы сидели в гостях, в приятной компании, там были художники, артисты — много людей, детей. И вдруг начали трястись стены, двери, посуда, какой-то гул приближался. Я и еще несколько гостей соскочили. начали эвакуироваться хватать свои сумки, детей, чтобы выскочить побыстрее на улицу. Но хозяева сидели невозмутимые и своих детей никуда не торопили.

Они смеясь нам сообщили, что ничего страшного не произошло, у них так бывает каждый день, просто на линии встретились два трамвая. Нам тоже стало забавно, и мы стали спрашивать, как же вы живете в квартире с такими шумами, с такими неожиданными гулами и скрипами. На что нам было сказано, что вы еще не видели, когда встретятся два трамвая трамвая со сцепленными вагонами. То есть, по сути дела, четыре вагона.

Мы в тот вечер долго ждали и хотели ощутить, как бывает, когда встречаются четыре трамвайных вагона, но, к сожалению, этого не случилось. Остается только удивляться, как люди, которые жили в этой квартире, воспринимали этот шум, гром, жили с шумом, подобным землетрясению и с любовью относились к трамвайной истории».

«Между прочим, иркутский трамвай воспет в одной из песен иркутянина, товарища Меркурьева. Он пел мне эту песню в свое время. Я не помню всю ее, я помню два куплета — начальный куплет и куплет, отражающий самую суть. Начальный куплет был таким:

Он ведь как-то даже замерял это расстояние. А второй куплет отражал смысловую нагрузку песни:

Может быть, кто-то вспомнит всю эту песню и мелодию к ней. Это будет очень интересно».