«За ставнями» — это истории тех, кто осознанно выбрал жизнь и работу в деревянных домах, расположенных в центре города. Обитатели деревяшек рассказывают о том, почему для них нет ничего лучше старого деревянного дома.

«А вы сами стали бы жить в таких условиях?» Без этого риторического вопроса не обходится ни одна дискуссия об иркутских «деревяшках». Принято считать, что деревянные дома — это неблагоустроенные, полуразвалившиеся обгорелые зданий с «удобствами» на улице. Это представление, а также желание застройщиков осваивать исторический центр и невозможность не только отреставрировать все памятники деревянного зодчества, но даже поддерживать их в приличном состоянии лежат на одной чаше весов. На другой — уверенность архитекторов, искусствоведов и историков в уникальности деревянного наследия Иркутска и мнение значительной части иркутян, что именно «деревяшки» создают самобытность города.

Схема массивов деревянной застройки в центре Иркутска

Дом Гольдбергов

В этом доме семья Гольдбергов живет ровно сто лет. Сегодня его обитатели — наш собеседник Григорий Александрович, его жена и семьи обеих дочерей. До революции дом был частью усадьбы из двух домов, которая принадлежала известному иркутскому купцу Кузнецу, и сдавался внаем.

«В 1916 году мой дедушка женился на моей бабушке (будущей конечно), они сняли здесь комнаты». Григорий Александрович предполагает, что дому больше ста лет: «Бабушка рассказывала: в девятьсот шестнадцатом они сюда заехали — он был после капремонта». В двадцатые годы оба дома были плотно заселены. Теперь Гольдберги вместе с дочерьми занимают весь второй этаж, а первый разделен на несколько квартир. Во втором доме усадьбы еще шесть квартир, одна из которых до сих пор коммунальная.

Благоустройство

Один из главных плюсов деревянного дома — возможность обустроить его под себя. Дом отапливался русской печкой, она занимала большое пространство на кухне. С появлением центрального отопления необходимость в ней отпала, и она была разобрана. На освободившемся пространстве появилась темная комната и холодильник, было выделено место под душ, совмещенный с туалетом.

Мастерская
Пространство небольшой кухни разделено на две части — готовочную и рабочий уголок Григория Александровича с различными инструментами. «Я тут изменил кое-что. Вот здесь, например, должен был быть не стол, а раковина, но нам нужен был стол. Вот здесь тоже надо было такую вот иметь штучку (шкаф-пенал — прим. авт.) То есть я приспособил все под свою кухню. Вот этого (уголка с инструментами) тоже не было, но это для моих лаков, красок…»

Фортепиано, на котором играла мама Григория Александровича. Было передано в Музей истории города Иркутска

Антресоли

В гостиной-столовой громоздкая мебель сменилась антресолями под потолком. Старинный шкаф стоит в квартире с момента заселения, но остальное пришлось убрать. «Почему? Потому что они громадные были, занимали очень много места. Вот тут был большущий… буфет его называли, так вот от этого буфета я только дверки использовал для антресолей. А так он выступал и занимал место — метров пять-шесть, наверное».

Веранда
«Терраса, как ее называла бабушка. До ремонта снаружи вся была покрыта резьбой. У нас в 76-ой — в 77-ой год был капремонт — убрали печки и всю резьбу. А вот это моя теплица. По весне жена рассаду для дачи делает, а я уже три года ничего не делаю. А так, вообще, прекрасно было, тут и спал, бывало, летом». Несколько лет назад возникла идея достроить мансардный этаж для увеличения жилой площади, но необходимого разрешения получить не удалось.

Братья Гольдберги первые в Иркутске открыли гараж по обслуживанию автомобилей

Окна

«Окна современные. Я их поменял лет семь или восемь назад. Сам ставил! Если бы ставила организации, двенадцать с лишним тыщ стоило бы каждое окно. Я говорю: „А если я буду их выкупать и сам ставить?“ — „Тогда пять сто“. То есть я сэкономил довольно приличную сумму. Ну, это не за раз конечно, это было последовательно… Окнам-то было столько же лет, сколько самому дому, поэтому я их все заменил».

Двор
Живя в деревянном доме, можно почувствовать себя хозяином не только в квартире, но и во дворе. Два дома, расположенные в усадьбе, имели свой двор с хозяйственными постройками. Со временем постройки были снесены. При строительстве многоэтажного дома по соседству деревянный забор с воротами был восстановлен, а территория двора благоустроена. Сейчас двор закрыт, им пользуются только жители — как автостоянкой. Свободного места от машин остается немного, но зимой Гольдберги заливают горку для детей.

Первый самоходный баркас в Иркутске — тоже дело рук братьев. Его соорудили, переставив двигатель от первого в городе автомобиля.

Кафе «У бабули»

Кафе находится в самом центре города, в небольшом доме на три квартиры. В 1987 году Александра Николаевна Седых продала дом в Усолье-Сибирском и переехала вслед за дочерью в Иркутск. Она купила однокомнатную квартиру в деревянном доме рядом с клиникой. Дочь с детьми жила в другом районе, но затем перебралась к маме. В девяностых нужно было как-то зарабатывать, и женщины стали выпекать пирожки и продавать их в ближайших офисах. Затем к пирожкам добавились обеды.

Ольга (внучка): «Потихоньку начали расширяться. Раньше здесь жили, обеды готовили здесь же, отсюда разносили. Люди стали просить: „Давайте уже здесь столик поставим, мы хотим у вас кушать“. Ну и все: с 2001 года мы решили конкретно кафе делать. Прорубили „окно в Европу“ (дверной проем), пристрой сделали. С этим пристроем у нас тоже целая… 10 лет судились, пока разрешили нам его оформить. Вот так, потихонечку».

Любовь Геннадьевна (дочь): «Квартира перестала быть жилой и превратилась в кафе. С получением разрешения на кафе, а затем и с перепланировкой квартиры возникли сложности: дом оказался вновь выявленным объектом культурного наследия. «Сначала пытались сами все сделать, организовать, но не получилось. Только адвокат разрешил наши конфликтные ситуации».

Кухня

Сложностей с коммуникациям, по словам Ольги, не возникло: «Отопление здесь уже было. Горячая, холодная вода — подвели. Начали с кухни, поставили раковину, вытяжка… Сами все, все сами, все своими руками сделали. Потихоньку, шаг за шагом получалось кафе».

Ремонт

Ольга: «Здесь сложнее. Здание старое — все постоянно ведет, полы трескаются. То есть чаще ремонт нужно делать, за фасадом следить. В этом году фасад обновляли, как-то крыша у нас потекла — целиком поменяли. Есть затраты». Кроме обновленного фасада в этом году у дома появились цветники, через два года планируется капитальный ремонт, а летом 2017-го должна открыться летняя терраса. Статус объекта культурного наследия осложняет процесс: фасад нельзя закрывать, поэтому требуется установка съемной маркизы.

«Архитектура»

Любовь Геннадьевна: «Все упирается в „архитектуру“: с ними сложно решить вопросы. Не то что они не дают… Допустим, мы без их разрешения козырек поменяли. Он был полуразваливашийся, очень тяжелый, сильно давил на косяк. Поменяли — нас оштрафовали. Потому что ты приходишь к ним и говоришь: „Мне надо поменять козырек“. Они тебе предлагают ряд фирм, и ты только через эти фирмы поменять можешь. А у них цены, естественно… Дешевле штраф заплатить».

Ответственность

Любовь Геннадьевна: «Все затраты все равно на мои плечи ложатся. Мы же подписываем с ними договор, что я несу ответственность за памятник, за его ремонт — за все- все- все. Если вы даете такую ответственность нести, то давайте и право выбора. Если я могу что-то своими силами сделать, то дайте возможность. Не надо такие условия выдвигать, штрафовать лишний раз. Понимаю, да — свой бизнес. Но он не несет нам доходы миллионные».

Общее дело

«Мы все здесь, с детьми, постоянно. Нас три семьи — все здесь обитаем. Помогает каждая семья понемножку. И дом нас худо-бедно обеспечивает».

Квартира и дом

Ольга: «Сейчас мы живем в квартире, а мама с бабушкой и брат — в домах. Это совсем разные вещи. Заходишь в деревянный — там дышится свободно, легко. Даже к брату приезжаю — спать хорошо, комфортно, уютно. Голова не болит, как говорится. С утра встаешь выспавшийся. Да и свой, без соседей. Тут-то столько соседей! Там бренчат, там гремят… Тяжело».

Дом искусств и ремесел

Дом находится в «Иркутской слободе» (130-й квартал) — на месте, где раньше была усадьба купца Сапожникова. Сегодня дом принадлежит семье Штанько во главе с нашим собеседником — Евгением Александровичем. В цокольном этаже — мастерская, в которой делают деревянную мебель и элементы декора.

В новом доме она находится только четыре года, до этого на протяжении 16 лет семье приходилось арендовать помещения в разных районах города. Для Штанько дом стал не только постоянным местом размещения мастерской, избавив от кочевничества и бремени оплаты аренды, но и незримым проводником: он указывает, как должна протекать в нем жизнь.

130-й квартал

Изначально 130-й квартал был задуман как квартал ремесленников «Иркутская слобода». Но, поскольку требовались крупные вложения и было довольно сложно найти инвесторов, концепция изменилась и квартал стал торгово-развлекательным. Дом искусств и ремесел — один из удавшихся проектов. Евгений Штанько: «Мы писали заявление, что желаем купить здесь участок, расположим производство, наладим сувенирную продукцию, будем здесь же делать и здесь же продавать, немножко рассказывать об истории этого места».

Наследие

«Дому этому не повезло: он горел со всех четырех сторон. Внешне это был дом да дом. Начали его разбирать — одна сторона сгорела, бревен живых нет, другая, третья, четвертая. Северная сторона просто сгнила. У нас по бревнам если говорить, старых, наверное, процентов 10−15 всего лишь осталось. На состоянии сказалось и то, что он стоял 200 лет без фундамента. Никто большие фундаменты не ставил — на „стульчиках" стоял, то есть на лиственичных бревнах».

Восстановление

«Цоколя не было. Когда мы дом разобрали и увезли для сборки, сделали цоколь и дом готовый стали собирать на нем. Планировку мы сохранили первоначальную. До революции пристрой сдавался в наем, поэтому было три крыльца. Мы их сохранили. После революции здесь было шесть квартир, шесть жильцов, были поставлены перегородки — они были удалены».

В цоколе обустроили мастерскую, на первом этаже можно приобрести изделия местных мастеров, на втором — гостиная для дружеских посиделок, творческих встреч и мастер-классов. «Планировка дома подсказала эту разбивку по функциональным зонам. В принципе, нам это все очень легло в душу, наверное, так можно сказать. Именно дом подсказал, что сделать, как сделать».

Памятник

«Сложности значительные, потому что памятник есть памятник, мы должны его охранять, сохранять, беречь, ремонтировать вовремя, оберегать. За этим следит целый закон по сохранению памятников. Если бы это был новый дом, ну, сгнил, да сгнил — это ваши проблемы. А это памятник, за ним стоит государство».

Атмосфера

Удобное расположение мастерской привлекает художников. Дом не только функцией, но и особой атмосферой выделяется среди 130-го квартала. «Художники и дизайнеры, любят сюда приходить: дом притягивает. И у него есть такое свойство — уходить отсюда не хочется. Беседы получаются очень долгими всегда. Приходит заказчик на 5−10 минут, у него много дел, но он в конце концов выключает телефон. В принципе-то мы ему не нужны для продолжения беседы, просто ему комфортно здесь находиться, он остановился, он расслабился, он отдыхает. Бывшие жильцы дома приходят иногда в гости, чтобы посмотреть, как он сейчас живет».

Дерево

«Мы жили в панельных квартирах в городе. Потом построили дом, переночевали первую ночь — и остались. Переехали туда и там живем. Причем у нас были попытки приехать в город, в нашу квартиру, но уже не смогли. Это свойство человека. Дерево — это природный объект, человек — природный объект и дом — природный объект. То есть хорошая гармония. Приятно жить».

Новое дыхание

В доме не прекращается работа, хозяева постоянно обустраивают его. «Мы можем привнести в дом что-то новое. Например, у нас необычные печные трубы: мы поставили на них призмы стеклянные — и как бы свет в космос, вид на звезды. Слуховое окошко красиво обыграли. Дело за малым — осталась лестница».

«Дом подарил совершенно неожиданно еще один этаж. Это будет чиллаут (зона отдыха), мансарда. При купце Сапожникове, при других обитателях этого дома, это был просто заброшенный чердак, а на самом деле, это достаточно большое помещение — в полный рост свободно можно ходить. Это будет приобретение для дома».

«У нас в планах и скульптуры поставить авторские (мы уже присмотрели), и озеленение сделать — это все необходимо. Ну, и столько уголков еще в самом доме, которые нужно декорировать, благоустраивать, наводить уют, обживать. Очень много планов. И приятно, что мы даем этому дому жить в новом качестве».

Герои всех трех историй с особым чувством относятся к своим домам. Они готовы к постоянному уходу за домом, а взамен получают бонусы — как вполне понятные жителям многоэтажек (использование двора, отсутствие множества соседей), так и те, которые для посторонних звучат почти мистически («лучше спится, дышится»). Для тех, кто выбрал деревянный дом для жизни и/или работы, плюсы перевешивают минусы. Одна семья живёт в своем доме уже сто лет и не собирается менять его. Для двух других деревянные дома стали площадками для семейного дела, но отдохнуть от рабочего дня они уезжают не в панельные квартиры, а в купленные в пригородах деревянные дома.

Даже ограничения, связанные со статусом объекта культурного наследия, воспринимаются всего лишь как бюрократические помехи для поддержания жизни своего дома. Ключевое слово здесь «свой». Речь не столько о собственности (квартиры в многоэтажках тоже приватизированы), сколько об индивидуальности дома и индивидуальности хозяев: в деревянных домах они тесно связаны.

ЕЩЕ ПРО ИРКУТСК

Ольга Жаркова
Павел Жарков
Елена Ложникова
Антон Климов

2016

ОКНА ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА

ЧИТАТЬ

Светлана Бандурка

2016

СВОЙ ЧУЖОЙ ДВОР

ЧИТАТЬ