По ту сторону парома

Антон: Этот район я много раз наблюдал со стороны курорта «Ангара», с горы. Пересечение Иркута и Каи, дом прямо на стрелке. Было очень интересно: что это за дом? А в какой-то момент я узнал, что дальше по берегу есть паром. И мы наметили дойти до него.

Лена: У нас через всю прогулку прошла «тема Юры». Почти все мужчины, с которыми общались, были Юрами.

Антон: Первый Юрий удивился, что мы интересуемся их домом. Я говорю: «Живете в парке, почти в центре города и в настоящем лесу. Любой позавидует». Он: «А чего завидовать? Ничего особенно хорошего в этом нет».

Антон: Второй Юрий живет на Синюшке. Периодически приезжает сюда — рыбачит, бродит в сапогах по колено в воде.

Антон: Рядом есть еще два или три домика за забором. База МЧС, как сказал второй Юрий. У них там лодки, водное сообщение с рекой. Отсюда и якоря на воротах, которые явно вырезаны вручную. Там живут, работают, но никого из базы МЧС мы не нашли. Стояли перед забором, ждали, что кто-нибудь выйдет, старательно пытались привлечь внимание. Собаки активно лаяли, но никто так и не вышел.

Антон: Первый Юрий сказал, что паром был, но его, видимо, сожгли. Осталась только заброшенная лодка. Второй Юрий — что, вроде, что-то есть. Потом нам встретился мужчина, который уверенно сказал: «Идти четыре километра». И мы шли. Между Иркутом и районом, который из полудачного плавно перерос в промзону, плотно огороженную забором. Там было все — и краны, и автомастерские, и свалки.

Йонас: Мы быстро покинули город, и внезапно все вокруг стало выглядеть иначе — лес, берег реки, эта территория с дачами. Чем-то напоминает место в Германии, где живет моя бабушка. Только рядом еще какой-то индустриальный сектор.

Антон: Мы шли-шли-шли-шли… Настроились на четыре километра, о которых нам сказал Юрий. И вдруг увидели лодку. Она и оказалась паромом. Трос, ведро как противовес и лодка. И паромщик. Юрий, конечно же. Паром стоит как маршрутка — 15 рублей в одну сторону. И к нам запрыгнула еще парочка. Лора и… четвертый Юрий.

Лена: Не знаю, можно ли это называть паромом. Просто маленькая лодка. Сам паромщик живет на острове. Они работают в две смены — он и еще один. И, как я поняла, раньше там был полуостров, а потом он стал островом, потому что река потекла иначе. Паромщик спрашивал, зачем мы плывем туда. Интересно посмотреть. Антон всем говорил: «Вот, гости из Германии. Лена по-русски говорит и понимает, а Йонас не говорит и не понимает».

Антон: Юрий и Лора оживились: «О! Иностранцы!» И главный вопрос у них: «А что ты вообще сюда-то их потащил? Нет чтобы в Усть-Баргузин съездить». Подплываем: «Давай, — говорят, — это… покажем немцам русскую дачу. Они, наверное, не видели такого». И все так стремительно. Выходим с парома, а они: «Давайте, давайте, скорей». Они шли достаточно быстро, а вокруг новый мир разворачивался.

Антон: Пытался снимать на ходу. Делал снимок — и бежал за ними, чтобы не потеряться в этих узких улочках, в этом ограниченном, странно нарезанном пространстве, куда попасть можно либо на пароме, либо зимой по льду, либо на джипе по мелководью. Кому-то удается и машину пониже перевезти. Наверное, урожай вывозить. За счет труднодоступности там свой микроклимат и совсем мало новых домов в сайдинге. Кто-то построил большой трехэтажный коттедж. Говорят — придурок: делать нечего — в это место вкладывать большие деньги и усилия.

Лена: Дома старые. Дому, в котором мы были, 40 лет. У Юры там детство прошло. И он мне показал прямо на доме, куда иногда вода доходила. Следы видно, но дом еще стоит.

Антон: Там много старой, уже утраченной эстетики — советской, дачной, со всяким барахлом, чугунками, фотообоями, с особым сочетанием цветов.

Антон: Для Юрия и Лоры вывозить урожай — каждый раз целая история. Они, собственно, и приехали, чтобы проследить за урожаем. Приходится либо договариваться с тем, у кого есть машина, либо тащить эти мешки до парома на себе. А там, наверное, минут десять пешком. Приезжают несколько раз в день — что-то увезти и печь протопить, чтобы овощи не замерзли.

Лена: У них семь человек и восемь соток. У соседней бабушки — пять человек и шесть соток. У всех есть теплицы, которые сами и делают. Участок всю семью обеспечивает овощами. А те, у кого деньги есть, покупают готовые теплицы и людей нанимают, чтобы поставили.

Антон: И совершенно малюсенький домик, который даже не их, а их тетки — тети Лены. Юрий работает в МЧС пожарным. Только что был в Усть-Куте, рассказал, как их туда забрасывали на вертолете на гору, как по каким-то канатам спускались. Пожар локализовали, все классно. Получает за такую работу 21 тысячу. Лора занимается разведением собак. Основная работа или хобби — я не понял. Но есть у этой семьи какая-то привязанность к собакам — постоянно показывали фотографии разных собак. И расспрашивали ребят, как им в Германии живется.

Лена: На что похоже? У бабушки в Казахстане, в Семипалатинске, в деревне немцы строили. Там тоже заборы. Дома, конечно, другие, не как эти дачи. Но в домах тоже эти рамы синие, и дом они тоже всегда белили. И там, и здесь уютно, потому что все друг друга знают. И это чувствовалось на пароме: все о чем-то друг с другом разговаривали. И с нами тоже.

Антон: Там все так плотно друг с другом живут, что на пароме, на обратном пути, попутчики сказали: «Вы – иностранцы, которые у тети Лены были». И нас подвезли до остановки.